the true lives of the fabulous killjoys
“crash and burn young and loaded”
mikey way
kobra kid
кобра кид▸ неизвестно
▹ человек
▸ фэбьюлос киллджой, символ сопротивления• • • • • • • • • •
до аналоговых войн кобра вспоминать ничего не хочет, и его мозг отлично справляется с поставленной задачей. слегка размытое воспоминание идет сквозь запыленные стекла перед глазами и не несет в себе ничего, кроме последнего шанса на побег. песок повсюду; кобра помнит его скрежет на зубах, помнит мокрую от волнения ладонь брата в собственной руке, помнит силу в других и страх - в себе. ему всегда казалось, что, несмотря ни на что, они - те, кто бились по верную сторону - проиграли.бэт-сити светится белоснежным больничным неоном. в туннелях проложена дорога в один конец.
никто и никогда не узнает, каким он был до - нет, не взросления, а выживания. вечно с клеймом младшего. оружие в руках дрожало очень долго. анонимность - это круто, пойзон сказал, что им нужны маски, но в заляпанном зеркале заднего вида очередной разбитой гоулом тачки кобра не видел своего лица. оно было бездвижным, нечитаемым, защищало получше любой брони.
ты не можешь выживать один; повторяя за теми, память о которых улетела в почтовый ящик, они сбивались в стаи и разбредались по норам. кобра воспринимал реальность как должное, не бросался в философию и делал, что должен был. помогал слабым, хоронил мертвых. во всей этой череде горящих и праведных кобра был почти прагматиком, хладнокровным. всему этому огню он никогда не давал выхода.
из старого приемника хрипел до тошноты надоевший голос, но все ему радовались неизменно, потому что лучше уж так, чем иначе. здесь можно было выкрутить рубильник погромче и наслаждаться белым шумом из сломанного радио, потому что тебе за это ничего не будет. в бэт-сити правила были другие. в пустыне - никаких. она просто была, огромная, жаркая и пустая. кобра много лет видел один лишь пейзаж: уходящая вдаль пустая дорогая с песчаной далью по обочинам, которой не было конца. ему нравилось отсутствие правил.
имен не было тоже. были когда-то давно, но перестали иметь всякий смысл.
им нужно было быть цветом и шумом, сопротивляющимися, поэтому кобра хватает свою повидавшую некоторое дерьмо, но все еще красную куртку и надевает солнцезащитные очки. в руках мотоциклетный шлем с good luck на забрале; удача давно покинула эти земли, но они все еще верят.не просто сидят и жду ебаного чуда, а делают что-то. все самое крутое началось, когда в их жизни появилась девочка. они должны были ее защищать и оберегать, но кобра не был тем, кто вытирал ей слезы или отдавал ночью свое одеяло, если она дрожала больше от кошмаров, чем от холода, которого никогда в пустыне и не было. кид учил ее своим фирменным приемчикам, доставал ей игрушки, чтобы не скучала, а потом игрался в них сам, и никогда не направлял на нее пушку, что было высшем уровнем заботы от него.
последователи запомнили его дерзким.
кобра кид плохо стрелял, но отлично дрался. и любил это делать. ему не снились смерти из прошлого, горящие тела и простреленные головы, но кобра всегда видел перед глазами смерти из будущего - их смерти, если они будут медлить или сомневаться.имен не было, но были отголоски старых связей - всего дерьма, что держало их вместе, несмотря на ад за пару десятков километров от их логова. сначала ты растешь в книжках про антиутопию, потом - выживаешь внутри ее живота. те двое, гоул и джет, были киду друзьями, дурацкий пойзон - вообще одной кровью. кобра давно породнился с мыслью, что они умрут друг за друга. или за девочку. все эти бесконечные погони по пыльным шоссе вникуда, выстрелы слепили глаза, если кобра вдруг забывал очки, хотя и делал это очень-очень редко. готовность к смерти каждую секунду была для них чем-то вроде путеводной звезды. будущее пуленепробиваемо, а они - нет.
он убивал драксов без жалости. он был намерен перебить их всех голыми руками, к черту лазеры, как насчет сраного карате.
не иметь ничего и чувствовать себя всесильными. змееныш никогда не держал языка за зубами.разве мы могли не сделать этого?
мы мы мы кид, как и все они вчетвером, никогда не был один. понятие личности стерлось давно, теперь была идея и цель. и пушки. в самое страшное время они веселились. порой кобре казалось, что самое ужасное во всем происходящем - это собачий корм. бесконечные банки с консервами, как единственный оставшийся долгоиграющий продукт питания.под палящем солнцем они понемногу так или иначе сходили с ума.
▸ предупреждать вас об альтовом эпизоде за вашего персонажа?
лол некст квестченс (нет)▸ связь с вами
deliege
▹ игровые особенности:
заглавные буквы это социальный конструкт, в лицо знаю только третье, все остальное как карты лягут [2]
брат был тем редким существом, чьей мнение весило для тома больше, чем ничего. не потому, что билли был кладезем вековой мудрости или всегда говорил исключительно правильные вещи, нет, конечно; виккан нес херни побольше, чем простой среднестатистический мутант, но он был, черт возьми, для томми братом. номинально даже близнецом, но их схожесть осталась где-то в генах алой ведьмы и на детских фотках, на которых они никогда не были вместе. сраная жизнь брала свое: у аккуратно расчесанного билли черные рубашки и одухотворенный взгляд, плавные размеренные (материнские) движения рук и чересчур брутальный для его смазливого лица парфюм. рядом с колдуном последним, кем выглядит томми, это его братом-близнецом.
но больше у него никого нет.
без сопливого драматизма и преувеличений, нет, просто по факту: люди, чью фамилию он носил, забили на томми еще во времена его славного отрочества. первые проблемы с учебой — он слишком быстро думал, скучал на уроках, поэтому развлекался как мог; первые неприятности с полицией — миссис шепард краснела, бледнела и клятвенно обещала держать сына под домашним арестом; первый реальный срок в колонии для несовершеннолетних — томми было страшно, хотелось к маме и плакать навзрыд, но люди обладают способностью быстро адаптироваться к новой среде обитания.
томми адаптировался предельно быстро.когда ему стукнуло восемнадцать, родители перестали даже пытаться считать усыновление чем-то, кроме фатальной ошибки. откуда им было знать про то, кем он был. откуда им было знать, как держать его под контролем. том сам не знал этого слишком долго, думал, что едет крышей, не строил никаких причинно-следственных связей. он просто сбегал. ох черт, это так прекрасно ему удавалось.
связь с билли чувствовалась больше сердцем, чем мозгом. установки типа «вау, это мой брат» не срабатывали, но всякий раз, когда сердце виккана билось бешено, томми чувствовал, как ускорялся собственный пульс. порою это почти бесило; шепарду подсознательно не нравилась мысль о том, что он столь сильно зависит от кого-то, столь крепко привязан к кому-то чужому. ему хотелось это рвать, убегать снова, но с кровью бесполезно спорить. в самый ответственный момент том был рядом; всего доля секунды — и он сжимает чужую руку.
стоит отдать братским узам должное: это работало безотказно в обе стороны. билли долбанной наседкой кружил вокруг томми, когда тот настойчиво пытался отдать концы, и неизменно умолял его не торопиться что-либо делать. сначала думать, потом взрывать, томми, пожалуйста, это же так просто.
пару лет назад он набил себе над животом маленькое звездное небо, пьяным тыкал в себя пальцем и мурчал довольно: «смотри, это ты».
билли то ли плакал от умиления, то ли фейспалмил с горя, уже не столь важно.поэтому, когда каплан о чем-то просил, том никогда сразу не слал его нахер. он вообще редко это делал, даже не смотря на то, что брат любил от хорошей жизни подприсесть на шею и своими тонкими этическими манипуляциями добивался своего. томми в этом дерьме не шарил в силу своей простодушности и прямолинейности, вить из него веревки было проще простого, но благо, что это делал только один единственный родной любящий брат, не желавший тому никогда ничего плохого.
однако, осознавая масштабы происходящего, томми думает, что ведьмочка где-то объебалась и обнаглела. его просят быть кем-то вроде охранника ценного живого груза в рамках космоса, а космос шепард не любил, искренне считая, что простым пацанам из нью-джерси там нехрена делать. на космическом корабле он чувствовал себя не таким крутым, как на земле, а все, что делало его уязвимым, том воспринимал априори враждебно.
поэтому он смотрит на хозяина вечеринки, забывая все, что о нем говорил шепарду брат, и понимает, что чужое лицо ему не нравится от слова совсем. это билли был душой любой компании и числился в друзьях у каждой селебрити межгалактического пространства; томми же видел нох-варра впервые.
собственная неспособность в элементарную вежливость делает его немного кретином. том холоден, сдержан и недоверчив. том швыряет кожанку на свободное кресло у пульта управления, едва двигатели успевают взреветь.
том пытается не думать о том, что в открытом космосе особо не побегаешь, на случай если здесь все пойдет не по плану.
он, мать его, в ловушке.нох-варр любезно спрашивает о состоянии существа, которое они везут томми даже не знает куда.
— в душе не ебу, — он неграциозно падает в кресло, тут же закидывая ноги в тяжелых и не особо чистых ботинках на приборную панель, — не задавай мне никаких вопросов.
космос красивый, но пугающий; шепарду неуютно и на корабле, и под чужим взглядом. билли, эта маленькая эгоистичная стерва, в жизни перед братом не расплатится за эту услугу.
• • 