— я щас блевану.
лиззи кокетливо смеется.
нико поворачивает голову, хмурится, смотрит на нее, как на дуру. что веселого в том, что его тошнит, или это ее тупая башка тоже воспринимает как флирт? безнадежно. в ее ладони последний айфон, который ему хочется кинуть в стену, но нико — это не про приступы агрессии. он вообще на редкость неконфликтный мальчик, который умеет в дипломатию и не стремится получить по лицу. поэтому он просто касается ее пальцев, телефон, который она роняет, мягко приземляется на диван, и нико берет ее за руку, утаскивая с собой.

ему всегда говорили, что он пойдет по пизде. и все последние девятнадцать лет ему искренне казалось, что именно этим он и занимается: любуется из окна тем, как горит и взрывается фура, и временами из нее еще кто-то вопит. и если эта фура его жизнь, то теперь под ее колесами разошлась земля, и все это горящее падает прямо к ее ядру.

ника не учили тому, как оплачивать коммунальные платежи. не учили чем занимать себя в одиночестве, потому что он его по-настоящему никогда не знал. ему не хочется звать никого в свою пустую квартиру, потому что страх, что кто-нибудь догадается, откуда весь он со своими проблемами, мыслями родом, слишком велик. нико проще туда попросту не возвращаться, и с этим он справляется успешно.
нико = солнце, которое снизошло до вашей полумертвой вечеринки, чтобы ее осветить.
на всех хватит.

но лиззи сегодня ловит джек пот.
нико не уверен, сколько ей лет. на дворе 2020: девушки в пятнадцать выглядят на тридцать и наоборот даже без использования фильтров в инстаграме. он сам плохо осознает цифру в своих документах, морально идентифицируя себе лет на шестнадцать, потому что большинство его знакомых, с которыми он заканчивал среднюю школу, сейчас ходят на пары, чуть реже — работают по мелочам, перебиваясь от случая к случаю. а нико просто не хочет возвращаться домой.

лиззи выглядит как повод остаться тут до утра, но слушать ее, конечно, тяжело. обмен, впрочем, равный: нико не страдает иллюзиями на тему того, что он такой дохуя интересный и харизматичный. все происходящее случается исключительно из-за его лица, но он с таким родился, принимай как должное, ну и пользуйся по возможности. поэтому с лиззи они на равных: такие не ебут наутро мозги. она будто умнее, чем хочет казаться, и даже в этом нико ее понимает. на этом празднике жизни они выглядят как силы сопротивления: другие ведут себя так словно впервые в жизни нажрались. вся эта тусовка какая-то детская. тошнота отступает, и нико сильнее кажется, что дело было не в чем-то, что он выпил, а в собственном отражении.

он уводит девочку в спальню, там, спустя пару минут, она почти сидит у него на коленках. по крайней мере, всем своим видом показывает, что хочет. мальчиков клеить все-таки несоизмеримо сложнее, а сложностей ник не любит.
сегодня все по плану, потому что лиззи предсказуемая. странно, что они никогда не виделись раньше, если она любительница таких мест, потому что быть красивой настолько вблизи — редкий дар на самом-то деле. нико несет какую-то херню, то есть делает то, в чем ему нет равных.

затем она резко вскакивает с места под его недовольный вздох. ну какого черта, двери надо было запирать или вообще валить из этого дома. проходной двор, но хули ты отвлекаешься?
в дверном проеме какой-то пацан, и лиззи моментально виснет на нем. не то чтобы нико претендовал на эту дуру серьезно, но все равно неприятно. ей настолько похер с кем или это ее законный бойфренд? всегда есть опция слиться и сделать вид, что ничего не происходило. так сказать, не нагнетать.
нико отметает ее сразу.

— ой блять, окно откройте, — тянет он громко, закатывая глаза и едва сдерживая довольную улыбку, — душно стало.

какое нахер изнасилование. это кто тут еще кого насиловать собирался. всю несправедливость мира нико осознает при мысли о том, что его может трахнуть малолетка, а сидеть за это будет он.
нико неконфликтный, когда речь идет о реальных угрозах и полных неадекватах, а с пустого места повыебываться всегда рад. ему, в конце концов, весь сраный вечер было скучно. эта девчонка скорее всего не стоит ничего, но нико уже вцепился зубами в кусок мяса, так что не надо вырывать его у него изо рта. он нехотя поднимается с места, подходит к ним, тут же обнимает лиззи поперек живота, за талию притягивая к себе обратно. она все еще улыбается, происходящее ее веселит. никакого испуга: либо на парней ей плевать, либо откуда-то стойкая уверенность, что делить ее никто не будет.
(какая проницательная.)

нико смотрит на парня перед собой и то, что он видит, ему нравится. рори. можно было бы предложить что-нибудь на троих, но привычка сначала говорить, а потом только думать бесконечно играет с нико злую шутку. и как раз выставляет его злым.
— тебе что надо, спасатель хуев?

технике агрессивного флирта он обучен, но механизм дает сбой в пропорциях, и агрессии получается процентов девяносто девять.

кайф.
размазанный по глотке кайф пахнет табаком.
это наука, которой жизнь обучила нико против собственной воли, но тут не надо быть семи пядей во лбу, что видеть, что рори понравилось. что он, мягко говоря, не против, а нико все делает правильно. нахуй маленьких милых девочек: вместо фальшивой мелодрамы у него теперь будет игра в что-то типа файтинга — кто кого.

его сосредоточение на чужом лице не позволяет замечать хоть что-либо вокруг. от побочного эффекта в виде забивания хера на окружающую действительность спасает рори, разгоняющий любопытную школоту. нико плевать в принципе, кто его видит и что о нем скажут; сплетен за его спиной так много, что хоть книгу выпускай. рори войдет в главу под названием склееные нико парни, за которых не стыдно.
(с которыми находиться рядом вполне приятно.)

он усмехается с его шутки про порнхаб, потому что это звучит как долбанное обещание какого-то грядущего веселья, а планы у ника в голове строятся с космической скоростью. лицо рори вдохновляет, и он пойдет за ним куда угодно. нико даже не задает лишних вопросов, тот ведь, наверняка, знает, что делает. куда вести мальчиков на одну ночь и как с ними обращаться. нико, правда, радуется, что не нужно ломать комедию и врать с три короба: они оба знают правила игры, и всех все устраивает.
идеально.

на улице случайных встречных мало, формальный разговор вяжется легко, хотя нико по большей части юлит и смеется. и благородно отвечает на вопрос рори про возраст очередным закатом глаз:
— расслабься, тебя не посадят.
да даже если бы и могли посадить, это, знаешь ли, совсем не проблема. даже смешно, что его это заботит. еще пару поинтов за порядочность. нико свое расположение старается особо не показывать, но губы так и тянутся в улыбку.

ее широта и самодовольство достигают максимума, когда рори демонстрирует во всей красоте пустое место там, где у него должно быть терпение. он сворачивает с улицы быстро, нико ничего не остается делать, как следовать за ним, и даже если не ждет ничего, то получает сполна. нико толкают в стену спиной, целуют голодно; он так скучал по такой торопливости, жадности, что захлебывается от восторга.
у рори холодные пальцы, трогающие его живот под майкой. нико знает: таких парней скованность и робость не умиляют, а бесят, и это радует чертовски, потому что можно быть собой. не ломаться, не думать, а лишь чувствовать его язык у себя во рту и обхватывать крепкие плечи.

так здорово.
нико не выебывается и берет, что дают. если рори нравится командовать, то пожалуйста, сколько тебе угодно. о том, что он хочет, ему совсем не нужно говорить; все оно, его плохо контролируемое желание, у нико в мокрых следах от его губ на своей шее.
и за поцелуем он тянется, разрывает его с неохотой. рори смотрит на него недоумевающе, а следов на его губах в полумарке подворотни почти не видно. нико сперва не понимает, что не так: он так был увлечен другим, что о происходящем с собой вообще не думал. облизывает нижнюю губу по инерции и лишь тогда понимает. надежды на то, что его просто слишком рьяно укусили, нет ни капли.

— нет у меня салфеток, — нико касается своего носа, в полутьме кровь выглядит почти черной, он ее следы на пальцах рассматривает пару секунд, а потом забивает, — вот это зато есть, покатит? — достает из заднего кармана презерватив и кидает рори прямо в руки.

ну куда ж ты без них, конечно.

невовремя и бесит. нику не хочется ждать и терпеть. эта херня не вызывает боли и скоро пройдет. раньше всегда проходила, какой бы жуткой ни казалось и как бы его ни пугала по первости. возможно, стоит сходить к врачу. да, давно.
или в церковь, полы которой он залил своим первым подобным кровотечением.

нико вытирает нос краем футболки, на ней следов тоже почти не видно. это не помогает нихера, она продолжает течь, у нико злости на все это дерьмо только лишь больше. в его движениях больше резкости, когда он психует, делает шаг вперед, хватает рори за майку на животе и тянет на себя сильно. ему не хочется быть с ним на расстоянии. нико обнимает его за шею, целует мокро и трепетно, будто медь на языке совсем не смущает. опуская руку, лезет ладонью под ткань футболки, слабо царапает кожу на ребрах.
смотри, как все плохо, а я все равно тебя хочу.

твоей крови в поцелуе скоро будет больше, чем твоей слюны.
нет, это невыносимо.
— да блять, — вспыхивает, отходит, бесится, снова задирает майку, вытирая ее нос и губы. догадывается о том, как мерзко выглядит со стороны, потому что кровь уже по всему лицу размазана. у рори все то же самое, но в меньших масштабах, плюс непонимание во внимательном взгляде.

— это пройдет, — нико теряет всю свою уверенность, — наверное. я не знаю, с чем это связано. просто нужно время.
совсем не причиняет боли, но рушит планы, а нервы у нико всегда сдаются первыми. он смотрит на рори с волнением, потому что боится, что тот уйдет.