Кутаться в не такое уж и теплое для марта пальто дальше было уже некуда. Весна не баловала хорошей погодой, последней и единственной радостью оставив ледяное ясное небо. Снега вокруг было совсем мало, но даже тот держался до последнего и не таял. Холодный резкий ветер беспощадно трепал волосы и не давал спокойно стоять на месте. Кихён, слегка задрав рукав, в очередной раз бросил взгляд на часы. Этот опять опаздывал.
Трудно было рассчитать, сколько еще будут длиться эти пробные выезды с охотой на самую немощную нечисть Сеула. Отец-настоятель говорил, что им нужно время, чтобы привыкнуть друг к другу. Узнать силы, научиться прикрывать слабости, найти, в конце-то концов, общий язык. Старшие предупреждали, что это не всегда бывает просто, статистика вообще учтиво шептала на ухо, что около половины пар разваливаются, не проработав вместе и полугода. Никто их в этом, впрочем, не винил: люди - не машины. Инквизиторы в том числе. Чаще расходились полюбовно, чем с лишним шумом, но новый напарник никогда не заставлял долго себя ждать. Были и те, кто работал вместе по десятку лет, доверяя друг другу сильнее, чем Господу Богу. Кихён пока что считал, что его первый блин вышел комом.
Для того, чтобы понять, что ничего не пройдет гладко, ему хватало, в первую очередь, объективной оценки само себя. Не всем дана избыточная общительность и чрезмерная наглость, способная вытрясти душу из человека, которого ты знаешь от силы неделю. Кихён, вообще говоря, не был мастером по тому, чтобы в одночасье заводить себе друзей, но он искренне считал, что его спокойствия, собранности и вежливости хватит на первых порах, чтобы позволить времени медленно, но верно стирать границы, возведенные недоверием и гордостью. Кихён нехило просчитался, но в этом не было его вины. Как и вины Вонхо, наверное.
Он не был замкнут, но был открыт с какой-то непонятной для Кихёна стороны. Он не был груб, но младшему инквизитору за два прошедших задания адово полюбилась тишина. Он не был тосклив, угрюм или озлоблен, но его веселье почему-то заставляло Кихёна лишь сильнее хмурить брови. Ответом на каждую улыбку Вонхо был самонадеянно задранный нос.
Кихёну не хотелось покидать обитель: там было все, что нужно, и главное, что ничего лишнего. В город ни за чем, кроме как к детям, ездить было не нужно. По крайней мере раньше. Теперь вот уже в третий раз Кихёну сказали поторапливаться. Звонить Вонхо было необходимостью, хотя эту обязанность он бы с радостью спихнул на кого-нибудь другого. Пожелание доброго утра, точный адрес и просьба не задерживаться - Кихён не выдал ни одного лишнего слова. Приятный голос на том конце телефона сказал, что он постарается.
Снова взгляд на часы, судя по которым Вонхо проебывался уже минут на десять. Нет, Кихён был терпелив и милосерден, мало ли что с человеком может случиться по дороге. Плюс путь до этого места действительно был не близок. У него самого вышло около часа пути, большую часть которого таксист с опаской вглядывался в непроходимые леса вдоль узкой дороги. Сколько Вонхо потребуется для того, чтобы доехать из центра Сеула, Кихён даже представлять не хотел - это были не его проблемы. Хотя сам воин, кажется, считал, что у него никаких проблем нет и быть не может. То, что Вонхо считает себя хреновым супергероем, Кихён понял еще в их самую первую встречу.
Здание впереди не внушало доверия от слова совсем - черт его знает, что там было раньше. Сломанный висячий замок на разваливающейся входной двери говорил о том, что посетители сюда время от времени все-таки захаживали. По телефону Кихён не стал рассказывать о том, что ныне представляло из себя это место - какой-то притон для всех несчастных из близлежащих деревень. Свежий воздух определенно должен был пойти на пользу этим сбежавшим из своих домов ходячим мертвецам. Прекрасное место для того, что затеряться от правосудия любой нарушившей договор темной силе. Впрочем, инквизиторам тоже оно подходило как нельзя кстати: чего бы они тут ни сотвори, людям с такими коктейлями в крови ни один здравомыслящий человек не поверит. 
Кихён не выпускал книгу из рук: черная обложка, три сотни старых обшарпанных страниц. Святыня, за покушение на которую он мог позволить себе резкость и повышенный тон. Сейчас он тоже держал ее при себе, не обращая внимания на начинающие мерзнуть пальцы. Пятнадцать минут - ну, это уже ни в какие ворота не лезет.
Высказать свое недовольство Кихён не сумел из-за тотального обалдевания от происходящего: Вонхо будто из лесу вышел. Рядом были деревни, да и заблудиться тут было трудно, но даже так он сам не стал бы устраивать себе с утра столь бессмысленные пешие прогулки. Кихён не отводил взгляда и сверлил приближающегося напарника до тех пор, пока тот, привычно расслабленный, с ним не поравнялся. Еще издалека парень приметил в руках Вонхо два огромных стакана кислотного цвета - вблизи это оказался бабл ти.
- Ты опоздал, - сухая констатация факта. В ответ - ноль эмоций. Инквизитор занимался вдумчивым созерцанием стоящего впереди здания, будто уже прикидывал в своем воинском мозгу, что да как придется делать. Нос уже успел уловить никогда не покидающий его запах пряностей и специй.
- Там? - указав в сторону дома, решил уточнить Вонхо, при этом совершенно не дожидаясь ответа. Он вдруг обернулся, протянув напарнику оба напитка, взять которые Кихён решился чисто по инерции, - Держи. Не знал, какой ты любишь, так что клубничный.
Он скептически посмотрел на стаканы в своих руках - один полупустой, а второй заботливо не тронутый, но отвратительно розовый. Нет, это, безусловно, было чертовски мило, тащить их сюда, наверное, прямо из города, но было бы неплохо все же уточнить для начала, дабы узнать, что подобное Кихён особо не любил. Легкий ступор прошел, когда Вонхо неторопливо сдвинулся с места по направлению к стоящему в пяти метрах от них забору, на ходу снимая с себя пальто и вешая его на покосившиеся деревянные балки. Кихён не сводил с него глаз и не шевелился, даже когда тот пошел уже непосредственно к зданию. Всем своим видом показывая, что в присутствии изгоняющего он не очень-то и нуждается. Как и в дополнительный информации. Как и, в принципе, в совести.
- Там, в пальто, - бросил ему Вонхо, даже не оборачиваясь, - Можешь доесть. Я быстро!
Чего ему там припас драгоценный напарник, Кихён нащупываться не собирался, сочтя добродушный комментарий вполне себе состоятельным оскорблением. Этот воин-самоубийца снова собирался все делать самостоятельно, не давая парню ни единого шанса показать, на что тот был способен. Кихён был осторожен, не лез на рожон и берег себя, но, помимо всего прочего, цену себе тоже знал. Оба стакана с бабл ти пришлось оставить на крыльце здания и пойти за Вонхо следом, не собираясь в третий уже раз оставаться не при делах.

Что бы ни двигало Вонхо на самом деле, Кихён в очередной раз оскорбился его поступком. Гребанный камикадзе самоотверженно бросался грудью на амбразуру. Интересно, у всех воинов начинают чесаться кулаки, когда какое-нибудь нечестивое отребье оказывается в радиусе двадцати метров? Возмущение, адресованное напарнику, с лихвой перекрывало желание проводить искомую ими дрянь на тот свет и никогда не притупляющееся в Кихёне чувство долга. Инквизитор не придал значения тому, что давненько никакой другой человек не вызывал у него такой бури (хоть и внутренней) эмоций.
Кихён, когда между ними оставалась еще пара метров, насмешливым взглядом проследил за встречей Вонхо с каким-то ни в чем неповинным, но явно гашенным пареньком, и лишь потом догнал его, дернув за плечо, чтобы притормозил хоть на минутку. Кихён, конечно, сглупил: подходить со спины к человеку, который не только обучен убивать, но и был полон решимости делать это прямо сейчас, было немного опрометчиво. Честно говоря, он, наверное, еще легко отделался. Вонхо, крепко держащего Кихёна за воротник, отрезвил удивленный взгляд последнего. Повисшая вдруг пауза и лицо воина, на котором отражался незапланированный мыслительный процесс, до жуткой неловкости близко - накалиться до предела атмосфера все-таки не успела. Сильная рука ослабила хватку, но извиняться Вонхо даже не пытался.
- Какого черта? Я же сказал, чтобы ты ждал снаружи, - приказного тона Кихён не боялся. Если этот человек в самом деле думал, что изгоняющий будет покорно стоять в стороне, дожидаясь разрешения сдвинуться с места, то он чертовски ошибался. Кихёну вдруг даже стало интересно, а со своими предыдущими напарниками Вонхо так же обращался? Тогда немудрено, что долго в паре с ним ни один из них не протянул. Препираться, тем не менее, Кихён смысла не видел: разум брал верх над чувствами. Быть может, потом бы следовало поговорить, расставить уже хоть как-то все точки над и, но в данную минуту задача перед инквизиторами стояла совсем иного рода и не имела ничего общего с межличностными отношениями. Кихён чувствовал, что нужно идти наверх за тем, за чем они, собственно говоря, и пришли. Вонхо, стоит отдать ему должное, мгновенно понял жест напарника и, решив более не терять ни секунды, дойдя до ближайшей лестницы проследовал вверх по ней. Идущий на шаг позади Кихён в который раз отметил его самонадеянность: каким образом отлавливать нечисть он вообще собирался? Обнаружить ее у изгоняющего было в сотни раз больше шансов, чем у воина, да и Кихён, вообще-то, неплохим описанием этого ведьмака обладал, в отличие от Вонхо. Но, решив не нагнетать и просто посмотреть, как будет выделываться напарник, парень молча следовал за ним.
Место было просто изумительное: внешний вид и обстановка, запах и бардак, заколоченные окна и выбитые двери - все здесь красноречиво говорило об истинном предназначении здания. Этот гадюшник, пожалуй, следовало бы сдать копам - тут они определенно нашли бы себе работенку. Взяв с самого себя обещание сделать потом анонимный звонок в какой-нибудь полицейский участок, Кихён брезгливо осматривал помещение. Коридор выглядел еще более-менее сносно, несмотря на стены, до потолка разрисованные граффити, расписанные маркером и испачканные еще неизвестно чем, и пол, усыпанный мелким мусором и погребенный под вековым слоем пыли. Кихён и Вонхо поднимались максимально тихо, но шума на первом этаже все-таки навели, и казалось странным, что на это не последовало никакой реакции. Будто находящиеся здесь никого не боялись или со смирением были готовы к облаве. Хотя, быть может, они все тут давно уже были мертвы. Причиной этой мысли в голове Кихёна стал отвратительный, с каждым шагом все усиливающийся запах то ли гниения, то ли просто какой-то падали, по сравнению с которым обычно не нравящийся ему острый, терпкий аромат, постоянно чувствовавшийся от Вонхо из-за специфики его другой работы, казался Кихёну самым прекрасным на земле. Он как-то раньше не замечал за собою обостренного обоняния, но терпеть гадость больше не было никаких сил. Кихён прижался к носу тыльной стороной ладони - это немного, но все-таки сделало легче. Ну, в самом деле, не на шею же воину теперь кидаться от желания задохнуться чем-нибудь приятным.
- Котенок, ты чего застряла? - раздался по близости чей-то хриплый низкий голос, - Двигай уже сюда.
Тут, похоже, кого-то сильно ждали, и, переглянувшись, инквизиторы подошли к нужному дверному проему. Сваленные на пол матрасы были придавлены бездвижными телами, никак не реагировавшими на внешние раздражители. Свет в комнату не пробивался абсолютно. Бодростью из присутствующих не мог похвастаться никто: четверо спящих или отрубившихся, один - дергающийся в углу, один - сосредоточенно смотрящий в потолок, еще один - методично разрисовывающий пальцем стены. Кихён пригляделся: цвет хаотичной мазни отчетливо напоминал кровь, местами запекшуюся, местами свежую. Это, кстати, был их клиент. Кихёну даже не пришлось сильно напрягать шестое чувство - слова настоятеля четко звучали в голове. То, что ведьмак творил бесчинства под влиянием какой-то разведенной дряни в собственных венах, заметно облегчало дело: этот отброс был слаб и не в своем уме, разобраться с ним смогли бы даже дети. Так, по крайней мере, Кихёну казалось. Указав в сторону "живописца", изгоняющий сам было двинулся уже вперед, но рука, преградившая путь, оказалась быстрее.
- Слушай, прекрати уже, - не смог на сей раз промолчать Кихён, развернув Вонхо к себе лицом и не заметив, что данный жест привлек к себе внимание со стороны, - Хватит строить из себя непонятно кого. Это не только твоя работа, а я более чем в состоянии позаботиться о...
Вонхо, быть может, и заметил краем глаза приближающуюся опасность, но напарник держал его крепко, и среагировать он сумел лишь в самую последнюю секунду, спасая свой затылок от встречи с тяжелым предметом. И снова косяк Кихёна - заставить воина повернуться спиной к ведьмаку, пускай несильному, но крайне неадекватному. Обрывок фразы пришлось проглотить. О себе, ага.

Стыдно было признаваться самому себе, но Кихён поначалу и в самом деле испугался. Первая пара заданий были такими плевыми, что никакого сопротивления со стороны там не было, а тут все, кажется, уже шло не по плану Вонхо, который хоть и избежал катастрофы, но все-таки неслабо схлопотал. Кихён судорожно пытался привести мысли в порядок, понимая, что только что воин во вред себе отгородил его от опасности, а после сразу же принялся за дело, в котором пришлось импровизировать. Кихён впервые осознал смысл бесконечных предупреждений Вонхо и его попыток заткнуть юношу на задний план: кинься бы Кихён прямо сейчас ему на помощь, точно бы еще хлеще усугубил и без того трудную ситуацию. Ведьмак был бешеный, по-другому и не скажешь - Кихён, которого по жизни окружали лишь прихожане церкви, разной масти инквизиторы да священники высшего ранга, таких существ никогда не встречал. Драка приобретала все более разрушительные масштабы, и громить уже начали коридор.
Все происходит слишком быстро, а Кихён, инстинктивно прижимающий к груди свою единственную святыню, успевает только лишь моргать. Оцепенение с непривычки или банальный страх - не столь важно, но избавиться ему от этого помогает Вонхо. Точнее та боль, которую ведьмак успевает ему причинить, заставляя воина незаслуженно мучаться. Кихён дергается резко, не замечая дрожи в собственных пальцах, и судорожно перебирает драгоценные страницы, пытаясь найти что-нибудь поубойнее. Уверенность в собственных силах сходит на нет, и голос беззастенчиво дрожит, но желание избавить Вонхо от боли оказывается в разы сильнее. Это оказывается куда более мощным стимулом, чем привычная ненависть.
- Немедленно… - лишь начавшую действовать молитву обрывают на полуслове, -  заткнись немедленно. Он - мой.
Кихён замолкает не потому, что Вонхо приказывает ему, а благодаря тому, как он это делает. У изгоняющего, безотрывно следящего взглядом за ним, в глазах застывает адовая смесь из изумления, испуга, возмущения и (черт тебя побери, Шин Вонхо) восхищения. В раненном воине столько праведного гнева и истинной силы, что возникать на сей счет становится попросту боязно. Кихён беспрекословно подчиняется, не в силах оторвать глаз от завораживающего его зрелища: Вонхо уверенным жестом перерезает колдуну горло, и кровь из пульсирующих артерий и вен фонтанирует с такой силой, что заливает инквизитора едва ли не с ног до головы. Его воин - хищник, не оставляющий своей жертве ни единого шанса и предпочитающий разрывать ее на куски. Этот факт приходится Кихёну по вкусу.
Когда Вонхо швыряет свеженький труп на пол, то кровь тихими лужами начинает растекаться по грязным половицам.
- Поздравляю, - устало вздыхает он, встречаясь с замеревшим на месте Кихёном взглядами. Парень не испытывает ни отвращения, ни ужаса, но сердце колотится, словно бешеное, а книга в его руках все еще открыта на нужной странице. Кихёну не обидно, и он не злится, что Вонхо на сей раз его прервал, не дав исполнить экзорцисту свою миссию, потому что схватка и так оказалась нелегкой, чтобы повторять ошибку с выяснением отношений.
- И спасибо тебе, - скромная благодарность прогоняет от Кихёна наваждение, и он, хлопая книгой, выходит из оцепенения, проговаривая губами что-то вроде "не за что", но на деле не говоря ни слова.
Нужно выбираться отсюда поскорее - вот, что знает Кихён. Но Вонхо выглядит настолько умопомрачительно, что далеко отсюда в таком виде ему не уйти. Предосторожность в виде оставленного снаружи пальто говорила о том, что ему ни раз уже приходилось пачкаться и портить одежду чем-либо, но то, что произошло минутой ранее, было выше всяческих похвал. Вонхо был весь в крови, но, несмотря на устрашающий вид, выглядел безбожно притягательно. Особенно для копов, которых можно встретить по пути, уж они точно примут его за психопата. Воин, впрочем, и сам догадывался об этом, поэтому не успел Кихён и рот открыть, как тот принялся расстегивать на себе первоначально белую, но ныне на половину красную рубашку. Поймав кихёнов взгляд, Вонхо вопросительно на него посмотрел, получив в ответ доселе невиданный по своей щедрости жест.
- Вытрись, - изгоняющий достал из внутреннего кармана белоснежный платок и протянул его напарнику.
- Зеркало? - усмехнувшись спросил тот.
У Кихёна не оставалось иного выбора, только не сейчас ему нужно было строить из себя белоручку. Со стороны это выглядело, конечно, странно: один, закутанный в пальто и даже ворот свитера скрывал горло целиком, и второй, раздетый по пояс, так еще и весь испачканный в чужой крови. Кихён молча сократил дистанцию и сосредоточенно принялся оттирать для начала лицо Вонхо, периодически касаясь кончика платка языком. На повисшую паузу парень ни малейшего внимания не обращал и только лишь под конец резко схватил Вонхо пальцами за подбородок, недовольно прошипев: "Не вертись".
Кихёну самому сфокусировать взгляд было непросто - воин его, откровенно говоря, смущал. В силу своего образа жизни к обилию обнаженки изгоняющий не привык, и даже в данной ситуации он чувствовал себя неловко. Однако ж продолжая делать то, что начал. Лицо Кихёна становилось проще и расслабленнее, а брови хмурились все меньше по мере того, как он и взглядом, и пальцами спускался вниз. Выпустив челюсть Вонхо из беспощадной хватки, он начал вытирать шею, куда более грязную, чем лицо. Войдя во вкус, его жесты становились все спокойнее и нежнее, в то время как платок - все краснее и грязнее. На крепкой мужественной шее от стиснутых зубов проступали вены, и где-то на кадыке Вонхо голову Кихёна напрочь покинули какие-либо мысли. Он делал вид, что торопится, но фронт работ был действительно широк, как плечи воина. В районе груди промокшая насквозь кровью рубашка испачкала кожу так сильно, что Кихён уже несвернутым платком водил по грудным мышцам, гладя чужие рельефы всей ладонью. В конце концов, это можно было воспринимать как благодарность за практически спасенную жизнь. Вонхо, благодаря этой кровавой бане, будто открылся с новой стороны, и Кихён однозначно смирился с мыслью, что больше не хочет видеть, как его напарник испытывает боль. Быть может, сработаться им все-таки удастся.
Кихён, конечно, все еще чувствовал себя не в своей тарелке, но успокаивал себя тем, что это всего лишь приятельская помощь нуждающимся. Хотя обычно Вонхо не нуждался ни в чем. От него веяло силой с первой их встречи, но осознать ее настоящий масштаб Кихёну удалось лишь сейчас. Напарники, безусловно, равны в правах перед друг другом и оба незаменимы в бою, но пусть лучше Вонхо первым заходит в двери, не скрывающие за собою ничего хорошего. Ложью было бы сказать, что Кихён вдруг абсолютно стал ему доверять, но первый шаг на пути к этому явно был сделан.
А еще Вонхо по-прежнему было больно где-то внутри, да и местами потрепанная физиономия не давала Кихёну покоя. От платка уже ничего не осталось, и изгоняющему было жаль, что он не мог предложить воину какой-либо предмет своей одежды - у самого под пальто был только лишь черный свитер. Рубашка определенно не подлежала воскрешению, и на улице Вонхо ждало его пальто, надеть которое придется, наверное, на голое тело. И, кстати, практически чистое. Розовые разводы кое-где еще оставались, но парень уже перестал походить на возвращающегося с охоты маньяка.