yoo shi ah | 유시아 | ю ши а
сценический псевдоним: yooa | 유아 | юа
Дата рождения: 28.03.96. | Ориентация: бисекс |
ИНФОРМАЦИЯ
всякая история начинается с признания, услышав его, ты, может, и поймешь меня
Страхи: | Навыки и умения: |
фанаты зовут ее принцессой и куклой - идеальной, без изъянов, неживой. этот образ (стопроцентный ключ к успеху) был создан компанией без ее ведома; они просто рассказали ей о том, как она будет себя вести под прицелом камер, потому что должна. выбора юа себя лишила, когда торопила мать подписывать контракт - так ей не терпелось скорее стать частью лучшей жизни.
шиа - баг в системе, брак на производстве. в семьях пролетариата не рождаются принцессы, живая изгородь никогда не будет цвести розами. у нее совершенно простые родители - государственный служащий и учительница младших классов - и родной дом где-то на окраине столицы. они мечтали о том, чтобы их дочь выросла благочестивой девушкой, вышла замуж до двадцати пяти и подарила им парочку внуков, немного накинув на безбедную старость. они по сути и не заметили, когда что-то пошло не так; когда отчетные концерты школьного хора стали для шиа важнее переводных экзаменов; когда деньги, которые ей выдавали на обеды, стали спускаться дочерью только на шмотки; когда она стала причиной того, чтобы их вызывали в школу, потому что ваша дочь пришла не в школьной форме/сбежала с последнего урока/провоцировала мальчиков на драку/не явилась на уборку (нужное подчеркнуть); когда она успела вырасти совсем не смирной скромной девочкой.
на одном из концертов в средней школе, из которой ее пару раз грозились выгнать, она единственная пела отдельно от хора, и это, по признанию всех в зале, было ошеломляюще. подвыпивший к концу мероприятия преподаватель, занимавшийся школьными кружками, с усмешкой вопрошал у совершенно безразличного коллеги о том, за что господь наградил эту дуру таким ангельским голосом. за полгода до того триумфального вечера шиа, наглая четырнадцатилетняя девчонка, решила, что с нее хватит. многие тогда мечтали стать знаменитыми, листая телевизионные каналы и любуясь отшлифованными до совершенства лицами поп-звезд, но юа никогда не жила в грезах. все это стало для нее не мечтой, а целью, и если чуда, свалившегося на голову, просто ждут, то к конкретной цели куда проще идти шаг за шагом. шиа буквально заставила родителей заниматься с нею кастингами, хотя и думала, что справится со всем сама, а те, в свою очередь, просто надеялись, что дочь провалится, разочаруется во всем этом и спустится с небес на землю.
юа тоже волновалась, но не показывала этого, как все остальные; она сжимала трясущиеся руки в кулаки и приказывала своему голосу не дрожать; не отводила глаза в сторону и не боялась смотреть оценивающим ее людям в лица, говорила громко и уверенно - не то, что все остальные. спустя пару лет после дебюта, один из продюсеров группы, присутствовавший на том открытом кастинге, признавался, что юа выделялась сразу - слишком самоуверенная для простой девчонки и знавшая наперед, чего будет стоить потом.
пара лет стажерства были для нее адом, где существовало только два чувства - усталость и зависть. юа быстро дали понять, что ее голос ничего не стоит, что таких поющих девочек у них километровая очередь, и чтобы обойти их всех ей придется работать и над вокалом, и над танцами, и над всем другим, что агентство посчитает нужным. но были вещи куда более сложные для шиа, чем бесконечные тренировки; ее сразу же принялись воспитывать.
к моменту дебюта былой спеси у юа было почти не разглядеть, ради самой же себя ей пришлось научиться жить по графику, слушать старших и прочему занудству, что выводило ее из себя. юа, вооружившись всем наработанными актерскими скиллами, клятвенно обещала директорам, что она не вляпается ни в какое дерьмо, только дайте ей стоять на сцене. она по-прежнему была занозой в заднице и головной болью менеджера, но с девочками, что должны были составлять будущую группу, почти даже ладила; она была талантлива и, черт возьми, должна была нравиться фанатам. лжемакне, ангел, цветочек, барби и тому подобное. как же все это ее раздражало.
юа всегда казалось, что агентство не сильно ломало голову, даруя коллективу название, но сейчас оно как ничто другое ярко описывало ее жизнь. розовым было все, в чем выгоняли шиа на сцену - блеск на ее губах, искусственные цветы в волосах. высоким детским голосом она выдает очередную эгьё-песенку, с восторгом глядя в объектив камеры, смущенно прикрывая рот ладошкой, когда ведущий шоу называет ее милашкой. юа - вишневая пастила, искренний милый ребенок, принцесса, которой тебе никогда не стать. ей нравятся все эти развлекательные программы, где ее заваливают комплиментами, где она врет, что ее пухлые губы и тонкая талия - это наследство от мамы, где она поет заунывные песни из сопливых дорам и говорит, что это для нее большая честь. она та самая девушка, что олицетворяет милые и невинные концепты герлзбэндов, а стоит ей отойти в иное амплуа по необходимости, как фанаты взрываются комплиментами на тему того, как же здорово ей удается смена образов и какой же она, мать твою, профессионал.
за сценой юа заливает все это привычным черным - заносчивая, капризная, склочная. менеджеры уже давно не шутят про поводок, они действительно мечтают посадить ее на цепь. стоило группе укрепить свою популярность, как юа начала чувствовать больше свободы, что сейчас достигло своего апогея. побеги из общежития, вечная ругань со стаффом, закрытые тусовки в столичных клубах, странные друзья, которым плевать на то, что она поп-айдол. за прошедший год агентству удалось замять два скандала: фотографии юа, зажимающейся с каким-то пьяным парнем на парковке жилого дома и затем позирующей в чужую камеру с разноцветным коктейлем в бокале, так и не попали в прессу. она обещала, что такого больше не повторится; ей уже никто не верит, все просто надеются, что вся эта херня всплывет, как можно позже.
юа из тех девушек, что не могут существовать в одиночестве и долго оставаться наедине с самими собой. ей необходимо общение, внимание, чужие эмоции, громкие слова и решительные поступки. она действительно любит своих фанатов, потому что без них ее жизнь и старания не имеют смысла. шиа живет ради аплодисментов и ненавидит скуку. с ней легко найти общий язык, но подводные камни обычно не заставляют долго себя ждать - придется терпеть самовлюбленные заскоки и безрассудства, пришедшие ей в голову. юа старается наполнить каждый день своей жизни ценными воспоминаниями, боясь потратить лучшие свои годы впустую, оттого порою и забивает на разум, слушая только свое сердце. в ней больше решимости и воли, чем кажется на первый взгляд - она не тот человек, которого вы, как думаете, знаете.
ВРЕМЯ ГОВОРИТЬ О СЕБЕ
я дам знать о себе больше, чем можно подумать
академ
Чунэ снова закатывает глаза. Этот уебок рядом несет такую херню, что ей хочется уже не просто сбежать, а просто вырубить Ханбина раз и навсегда, чтоб не мучился. Они ведь еще даже не встречаются, с чего он решил, что имеет право ебать ей мозг? Ничем другим Чунэ его бесконечные россказни назвать не может, но, вопреки собственной нетерпеливости, продолжает молча сидеть рядом, потому что эта ебаная игра стоит свеч. И нытья Ханбина.Ланнистеры всегда платят свои долги, а Ку Чунэ не прощает тех, кто ее предал, но все же ее слишком не заботит мнение окружающих и их жизни, чтобы вынашивать какие-то замысловатые планы мести, еще чего, ей есть чем заниматься и о ком (о себе) думать. Но Ханбин вовремя попадается под руку, мельтешит перед глазами и, всячески моргая в сторону Чунэ, сам вынуждает ее обратить на себя внимание. Он учится в параллельном классе вместе с Дживон и Джинхван, поэтому раньше Чунэ старательно игнорировала его существование, как и всего того, что каким-либо местом имело отношение к этим двум. Но однажды Ханбин заворачивает в тупую и абсолютно несмешную шутку неловкий комплимент, адресованный фигуре Чунэ, и она решает, что грешно не пользоваться такими подарками обычно немилостивой судьбы.
Месть — это блюдо, которое нужно подавать таким же холодным, как и сердце Ку Чунэ. По мнению общественности, разумеется.
Сама же она считала себя горячей не только внешне, но и внутренне. Черствые и бессердечные люди не могут долго и сильно испытывать чувства, а у Чунэ как раз был такой опыт. Например, желание выправить зубы Бобби стальной арматурой, терзаемое ее уже пару нет.
Она никогда не признается, но ей попросту было больно в тот момент, а обида с годами кристаллизировалась в злость. Чунэ не просила ничего особенного, только лишь того, чтобы друзья, которыми она считала Дживон и Джинхван, принимали ее со всеми недостатками, как и полагается друзьям. Но ругань, срач, и Бобби решила, что со старшей ей комфортнее или черт там знает, что вообще, но Чунэ осталась за бортом этой идеальной, как в дебильных американских сериалах, дружбы. Они перестали общаться, и Дживон никогда не узнает, как Чунэ ее не хватало.Но Дживон должна (обязана) догадываться, что Чунэ ей этого не простила.
Бабские разборки, в которых Ким Ханбин — случайная и тупоголовая жертва. Джинхван сохла по этому имбецилу — Чунэ не знала этого наверняка, но догадывалась по тому, как та смотрела ему вслед всякий раз, когда он проходил мимо, а Дживон потом приходилось одергивать ее, чтобы она не споткнулась по дороге обо что-нибудь, пока глазела не туда, куда надо. Сначала Чунэ хотелось перевестись из тогда еще новой старшей школы, но она вовремя остановилась, поняв, что это решение, полное трусости и слабости. Она заново полюбила это место, когда стала его негласной хозяйкой. Чунэ была школьной королевой, а всякие Ким Дживон могут продолжать оставаться шутами до конца своих дней. Сейчас младшая старалась даже не смотреть в сторону бывшей подруги, как бы та ни притягивала к себе взгляды.
Хотя, признаться честно, объективным взглядом Ханбин не был так безнадежен, как вечно отзывалась о нем Чунэ. Он странно шутил, но очень старался в этом преуспеть, дабы заставить ее улыбнуться, а Чунэ пока что не считала его достаточно близким, чтобы вдаваться в объяснения, почему она не любит свою улыбку и почему порою сдерживается нарочно, чтобы не начать скалиться. И Ханбин не был так глуп, как казалось Чунэ; он на самом деле был не дураком, а главное — дико серьезным парнем, относящимся к подобным интрижкам, как называла это сама девушка, на редкость ответственно. Но Чунэ было трудно воспринимать его всерьез: иначе она могла повестись на эти нелепые ухаживания и невольно забыть про смысл всего происходящего.
Чунэ не хотелось отношений, потому что она была уверена в том, что ее (со всеми ее закидонами) обязательно кинут, оставив с разбитым сердцем и размазанными стрелками на глазах. Как сделала это в свое время Дживон и глупые ссоры с нею, хотя в те времена Чунэ еще не красилась так сильно, и все, что осталось у нее после Бобби — это слегка потекшая тушь. Теперь Чунэ каждый день в школу красилась по полчаса и ничему на свете не могла позволить стереть ее безупречный мейк. Никто в этой школе не видел ее плачущей или улыбающейся с тех самых пор, как Бобби решила, что ее дружбы (больше сарказма) достойна только Джинхван.
Джинхван — безупречная по всем параметрам и противоположная Чунэ во всем. Метр с кепкой в мятных балетках и школьной блузке, застегнутой под самое горло. Тихий голосок, который может либо читать морали, либо жалеть бездомных котят или Дживон, влезшую в какую-нибудь неприятность. Чунэ ростом выше среднего, и ей приходится не юзать каблуки, ходя на свидания с Ханбином, иначе тот будет комплексовать.
Секрет его успеха, пожалуй, в том, что он вроде как тоже популярен. Относительно красавчик, но самое важное, что у него куча друзей и хорошая родословная за спиной. Они с Чунэ что-то в роде роял капл, и их союз пойдет им обоим на пользу.
Но все, что хочет Чунэ — это чтобы Дживон немного (чуть-чуть) страдала. Как сделать больно самой Бобби, она не может догадаться, поэтому выбирает самый простой путь. За свою лучшую подругу Дживон трясется сильнее, чем за саму себя, поэтому нож в трепетное сердечко влюбленной Джинхван — это и есть та самая ментальная арматура в дживоновы зубы. Чунэ жалеет о том, что ей некому рассказать о том, насколько гениален ее безупречный план.Об их отношениях уже знает, наверное, вся школа, и Чунэ уже окончательно плевать на взгляды, которые она чувствует на своей спине всякий раз, оказываясь с Ханбином не наедине. Они сидят за отдельным столом в школьном буфете, и никто не смеет к ним подсаживаться; Чунэ лениво потягивает молочный коктейль (закатывая глаза), а Ханбин улыбается совершенно очаровательно и говорит очень искренне. Он простит ее застегивать блузку на все пуговицы, потому что Чунэ, в отличие от большинства сверстниц, умудрилась заиметь себе размер больше первого — целый, мать его, второй.
Она удивленно ведет бровью.
— Ты окончательно возомнил себя моим бойфрендом?
— Все еще отказываешься признавать, что это так?
Чунэ от того, чтобы расплыться в дурацкой улыбке, спасает лишь зажатая в губах трубочка.